Тарантелла, или Танцы с пауками. Поцелуй тарантула и закрой глаза… - Анна Данилова

«И как же это я раньше-то не догадалась?»

Она сунула руку в карман, чтобы достать сигареты и вдруг нащупала конверт… Это было письмо от Логинова, о котором она забыла… Как же она могла о нем забыть?!

«Наташа, я скучаю по тебе, но вырваться пока не могу… Через пару дней освобожусь… Но и это неточно. Хорошо, что я хотя бы знаю теперь, в какой именно Вязовке ты находишься. Я все передал Ведерникову и Селезневу, как ты просила… До встречи. Целую тебя нежно, твой прокурор Логинов.»

В мыслях и мечтах о Логинове она домчалась по расчищенной от снега трассе до города и принялась звонить из первого же телефона-автомата Сапрыкину.

– Сережа, это я… Только не говри ничего Логинову… Я здесь… Мне нужна твоя помощь… Ты знаешь адреса, где можно взять театральный костюм напрокат?

– По-моему, адрес только один – угол Мичурина и Рахова. Можно еще взять костюмы непосредственно в театре… А что случилось?

– Пока не могу сказать… Спасибо. Обещай мне, что ничего не скажешь Логинову…

– Как скажешь…

Но пункт проката на углу Мичурина и Разова оказался закрыт на обед. Чтобы не тратить впустую время, она съездила в два театра: драмы и оперы и балета. Все бестолку, никто из костюмерш такие костюмы раньше не видел и уж тем более, не шил. Кроме того, ткань, из которой были сшита юбка, оказалась вообще неизвестной. И ни в один из магазинов города за последние десять лет не поступала. Сложно было определить и время, когда она была сшита.

Она вернулась в пункт проката и образовалась, когда заметила в одном из его окон свет.

Пожилая женщина, похожая на клоунессу (настолько нелепо и густо были набелены и нарумянены ее щеки, подведены глаза и накрашены ресницы) улыбнулась ей, показывая прекрасные искусственные зубы и спросила:

– Вам костюм?

Наталия без особой надежды достала пакет с вещами и вывалила их прямо на стол.

– Мне нужна ваша помощь… Вам не знакомы эти вещи?

– Знакомы, конечно… Это же итальянский народный женский костюм. К этому еще полагается бархатная узорчатая жилетка, но, к сожалению, их сильно побило молью…

– То есть, вы хотите сказать, что у вас были эти костюмы?

– И были, и есть. Часть я отдала напрокат, до марта, а остальные восемь висят… я даже могу их вам показать.

Наталия, не веря услышаному, прошла за Клоунессой в большую, с высоченным потолком комнату, даже зал, в котором тесными рядами стояли кронштейны со старыми, уже давно отжившими свой век театральными костюмами. Потрепанные бархатные камзолы с сорочками из ацетатного шелка и пышными кружевными манжетами, атласные выгоревшие от времени тяжелые платья, пачки из английской сетки с привязанными к вешалкам почерневшими от грязи, но когда-то розовыми пуантами на атласных ленточках… И восемь красных широких юбок с оборками, белые шелковые блузки…

– А чулки?

– Я сказала господину, который у меня все это брал для семейного спектакля, чтобы он уже сам (или его жена) купили белые плотные чулки…

– Скажите, а откуда у вас эти костюмы? Кто их сшил?

– О, это длинная история… В этих костюмах выступали приехавшие на юбилей города итальянские танцовщицы… А потом их импрессарио подарил эти костюмы драмтеатру… Но на тот период они были как будто не нужны, и потому решено было передать их во Дворец пионеров… И там они провисели около пяти лет… И вот только в прошлом году их привезли ко мне…

– И часто к вам обращаются за костюмами для домашних спектаклей?

– Нет, только один раз и обращались… А в основном берут для съемок рекламных роликов… Но тогда я беру много дороже… А вас что интересует?

– Меня интересует, сколько этих костюмов было всего и, самое главное, КТО ВЗЯЛ эти костюмы для домашнего спектакля…

– Понятно. Вы из милиции. А еще такая красивая девушка…

– Дело в том, что в таких костюмах нашли уже двух мертвых женщин… – она нарочно сказала это, чтобы произвести впечатление на Клоунессу, которая, похоже, не питала нежных чувств к милиции.

– Понятно. Значит, костюмов было двенадцать. Взяли четыре…

– Кто?

– Один мужчина, очень приятной наружности… Лет ему где-то под сорок… У меня есть журнал, где все записано… – она достала из ящика стола замусоленный журнал и принялась его листать.

– Вот, пожалуйста, 10 октября 1996 года… Господин Ванеев Сергей Николаевич.

– Он что, вам и паспорт показывал?

– Нет, он сказал, что паспорт у него дома, но он действительно Ванеев, потому что имено в тот день вышла статья о нем… И на фотографии был действительно тот человек, который брал у меня костюмы… Больше того, я вам скажу, видите конверт, в нем двести тысяч рублей – залог. В марте я эти деньги ему верну.

Наталия поблагодарила Клоунессу и поехала в читальный зал Научной библиотеки, располагавшейся на соседней с приемным пунктом улице. Там она попросила дать ей подшивки местных газет за октябрь. И действительно, 10 октября там была напечатана статья о директоре Вязовской птицефабрики Ванееве Сергее Николаевиче… Поичем, с фотографией, и настолько четкой, что Клоунесса не прогадала, согласившись дать Ванееву напрокат костюмы без паспорта, под залог: дучшего удостоверения личности, чем эта подробнейшая статья, невозможно было и придумать.

«Ай да Ванеев, ай да сукин сын… Не видел он, видите ли этого костюма на своей жене…»

Она ехала по улицам, стремясь поскорее приблизиться к своему дому, как вдруг резко свернула налево и уже через десять инут тормозила у входа в хореографическое училище. Ведь кажется отсюда он увез Ларису… А вдруг кто-то да помнит ее… Хорошо, что Ванеев догадался дать Ларисины фотографии.

Она вошла в старинный двухэтажный особняк, поднялась по широкой ажурной чугунной лестнице на второй этаж, отыскала учительскую и обратилась к первой же попавшейся ей женщине.

– Я ищу свою одноклассницу… Вы не знаете, где я могу ее найти? – и Наталия показала фотографию Ларисы.

– Ну, милочка, разве вы не знаете, что ей уже за

двадцать… Она давным-давно закончила… вернее, нет, не закончила училище… Она вышла замуж и уехала с мужем в какую-то деревню. Это же Ларочка Розенталь…

– С мужем?

– Да, но вам лучше об этом расспросить у Вершининой Галины Анатольевны… Она должна придти через полчаса… Дело в том, что именно Вершинина играла большую роль в Ларочкиной жизни и оказалась совершенно подавленной после ее внезапного отъезда… Ведь Лариса была очень способной девочкой…

Прилось ждать Вершинину.

Когда она вошла, учительская словно осветилась изнутри. Галина Анатольевна, казалось, ступала не по фиолетовому от мастики вытертому паркету, а летала по воздуху… Высокая, изяшная и удивительно стройная для своих лет (а ей было уже, наверняка, за сорок) она носила высокую, стянутую туго на затылке прическу, отчего глаза ее казались подтянуты к вискам и напоминали кошачьи… Розовое кашемировое платье облегало ее, словно вторая кожа…